��������������-�������������������������� ��������������

"Торбьерн прослышал у себя на хуторе Холм об убийстве своего сына Эйнара и тяжело воспринял эту весть. Вот садится он на коня и едет в Главный Двор, и требует с Храфнкеля виру за сына. Тот отвечает на это, что случалось ему убивать людей и до Эйнара:

- И для тебя не новость, что я никому не платил виры, и людям приходится мириться с этим. И все ж признаю, что это убийство мне и самому кажется едва ли не худшим из всех, что я совершил. Мы с тобою уже давно соседи. Я относился к тебе хорошо, и ты отвечал мне тем же. У нас с Эйнаром не вышло бы никакой размолвки, если бы он не сел на того коня. Но мы часто раскаиваемся в том, что слишком много болтаем, и реже корим себя за то, что сказали меньше, чем следует. Я хочу теперь показать делом, что считаю этот свой поступок хуже всех, что когда-либо совершал. Я берусь снабжать твое хозяйство молоком в летние месяцы и мясом осенью, и так каждые полгода, пока ты намерен хозяйствовать. Я сниму с тебя заботу о твоих сыновьях и дочерях и обеспечу для них хорошие браки. И если сыщется что-нибудь в моих хранилищах, в чем случится тебе впредь нуждаться, только скажи мне об этом, и ты отныне не будешь испытывать недостатка ни в чем, что тебе нужно. Хозяйствуй, сколько нравится, а как прискучит, приходи сюда. Я стану заботиться о тебе до самой твоей смерти. Помиримся на этом. Не удивлюсь, если многие скажут, что дорого обошелся мне тот человек.

- Я не пойду на это, - ответил Торбьёрн.

- Чего же ты хочешь? - спросил Храфнкель.

Тогда Торбьёрн сказал:

- Чтобы мы выбрали людей рассудить нас.

Храфнкель отвечает:

- Значит, ты равняешь себя со мною? Так мы никогда не помиримся!

С этим Торбьёрн уехал. Он поехал вниз по долине и, достигнув Горячего Источника, встретился там с Бьярни, своим братом, и, рассказав ему о случившемся, попросил, чтобы тот принял какое-нибудь участие в этой тяжбе. Бьярни сказал, что не на равных придется им судиться с Храфнкелем:

- Хотя бы мы распоряжались и большими деньгами, все равно нельзя нам меряться силою с Храфнкелем. Правду говорят, что тот мудр, кто себя знает. Он обвел вокруг пальца многих, у кого кулаки были покрепче наших. Сдается мне, что ты поступил не по-умному, отказавшись от такого хорошего предложения. Я же по хочу в это ввязываться.

Тут Торбьерн наговорил своему брату много недобрых слов и сказал, что постыдно так поступать, тем паче в таком важном деле. С этим он уехал, и расстались братья не слишком приветливо.

Он ехал без передышки, пока не спустился ко Двору Игрищ. Постучался в двор, и ему открыли. Торбьёрн спрашивает Сама. Сам радушно встретил родича и пригласил его погостить. Торбьерн стал отнекиваться. Сам видит, что Торбьсрн невесел, и спрашивает, что такое случилось. Тот рассказал ему про убийство своего сына Эйнара.

- Не велика новость, - сказал Сам, - если Храфнкель кого и убил.

Торбьёрн спрашивает, не согласится ли Сам оказать ему поддержку.

- Дело ведь такое: хотя убитый всех ближе приходится мне, удар задевает и тебя.

- А ты не пытался потребовать у Храфнкеля возмещения? Торбьёрн рассказал все, что вышло у них с Храфнкелем.

- Мне никогда прежде не доводилось слышать, - говорит Сам, - чтобы Храфнкель предлагал кому-нибудь столько, сколько тебе. Я готов поехать с тобою в Главный Двор, выразим покорность Храфнкелю и поглядим, не отступился ли он от своего предложения. Он, верно, так или иначе пойдет нам навстречу.

- Во-первых, - сказал Торбьёрн, - Храфнкель теперь откажется, а во-вторых, меня и теперь его предложение устраивает ничуть не больше, чем тогда, когда я оттуда уехал.

Сам говорит:

- Трудно, я думаю, меряться с Храфнкелем силами на суде.

Торбьерн отвечает:

- Вы, молодежь, никогда ничего не добьетесь - так вы всего боитесь. Вижу я, ни у кого нет таких никчемных родичей, как у меня. И мне кажется, низко ведет себя тот человек, кто, как ты, мнит себя знатоком законов и упивается пустячными тяжбами, а между тем отказывается принять на себя это дело, такое бесспорное. Всякий будет укорять тебя, и поделом: ведь ты самый большой хвастун в нашем роду. Теперь я вижу, что к чему.

Сам отвечает:

- Много ли тебе проку, если я возьму это дело и мы оба потерпим неудачу?

Торбьёрн отвечает:

- И все же мне будет большим утешением, если ты поведешь эту тяжбу. А там будь что будет.

Сам отвечает:

- Не по доброй воле иду я на это. Делаю я это больше ради нашего родства. Но знай, мне сдается, что, помогая тебе, я оказываю услугу глупцу.

Тут Сам протянул руку и принял дело Торбьёрна."